"Я русский бы выучил...", - звучит в Колумбийском университете, USA

Подобные строки революционного поэта (в их числе знаменитая: "У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока") прозвучали недавно на Бродвее – в одном из корпусов Колумбийского университета. Собравшиеся любители русской культуры воспринимали их со здоровой иронией – как неотъемлемую часть известного этапа российской истории. В тот вечер, посвященный творчеству Владимира Маяковского, перед ценителями искусства, общинными активистами, университетскими студентами и преподавателями выступала дочь поэта Патриция Томпсон. Его стихи читали замечательные актеры Елена Строганова и Рустем Галич, а также студентки местного (т.е. встроенного в структуру "Колумбийки") Барнард-колледжа, который в свое время окончила и госпожа Томпсон. Звучала доставленная из Москвы – благодаря стараниям известного музыковеда профессора Владимира Зака – фонограмма блестящего финала Патетической оратории Георгия Свиридова на слова Маяковского.

Слушатели уютно сидели по 5-8 человек вокруг каждого из десятка столов, расставленных в камерном зале имени газетного магната Сульцбергера.

В общем-то такое собрание уместно бы назвать "литературным салоном", если бы не его явное отличие от нескольких других "русских салонов", издавна и с удовольствием посещаемых многими ньюйоркцами. Главная и очевидная разница состоит в том, что те салоны и их гости живут, как правило, в пределах "русской улицы" с ее вполне однородным контингентом, тогда как более половины здешних гостей – студенты или выпускники американских вузов. И далеко не каждый имеет российские семейные корни.

Организация, устроившая данный вечер и задавшаяся целью объединить людей, неравнодушных к русской культуре, несмотря на их возрастные, образовательные и этнические различия, называется Русско-американский центр "Культурное наследие" (RACH-C). С прошлого года он регулярно организует подобные встречи, выставки, концерты и лекции, способствуя наведению мостов между разными культурами, материками, а также общинами русскоязычных и коренных американцев. Вот что сказано в разделе "Почему мы это делаем" на веб-сайте этой организации www.RACH-C.org: "Мы стремимся к более широкому раскрытию ряда важных потребностей и возможностей русско-американской общины... Как и весь американский народ, русскоязычные американцы весьма различны. <...> Они принадлежат к разным периодам ("волнам") иммиграции, этническим или религиозным группам, социальным слоям и политическим партиям. Но одна из характерных особенностей Америки состоит в ее способности не отвергать различия, а осваивать разнообразное иммигрантское наследие, обогащая им общую культуру... Едва ли американские школьники знают, что в армии Джорджа Вашингтона был генерал, происходивший из русских казаков, или что выходцы из России внесли бесценный вклад в развитие американского мостостроения и вертолетостроения, а также в становление американского кино и телевидения. Пропаганда знаний (в том числе и через включение их в школьные программы) о роли российских традиций и культуры в формировании общеамериканских ценностей отвечает интересам обеих сторон. Особенно важна такая информация для воспитания полноценного самосознания у подрастающего поколения русскоязычных американцев.

Долгие годы жизни при советском режиме, где попирались идеалы гуманизма, притупили социальную активность многих бывших граждан СССР. Их приучили "не верить" и цинично относиться к общественной деятельности. "Расшевелить" их порой нелегко. Но мы верим, что щедрый обмен культурными ценностями с другими американцами – путь к более успешной интеграции в этом "мозаичном" обществе. Поэтому деятельность русско-американских организаций надлежит всемерно расширять и поддерживать".

Гостей приветствовали президент и исполнительный директор RACH-C Ольга Зацепина, член правления данного центра Хулио Родригес, хозяйка "Русских салонов" при этой организации Светлана Миттельман и президент успешно сотрудничающей с RACH-C Ассоциации русской культуры при Барнард-колледже (RCA) Наташа Шамис. Мне довелось побеседовать с некоторыми из них и с частью гостей – теми, кто оказался моими соседями по столу.

Ольга Зацепина переехала в Нью-Йорк на постоянное жительство лишь в прошлом году, но у нее за плечами – громадный опыт педагогической работы. Она была доцентом в Московском университете, где в течение 28 лет преподавала английский язык и американскую культуру, а на протяжении последних нескольких лет каждый год вела семестровые курсы в американских университетах – Городском Нью-Йоркском и Лонг-Айлендском. Ее супруг Хулио Родригес родился в пуэрториканской семье, но – в отличие от Ольги – с рождения живет в Нью-Йорке. Он также педагог и работает в Городском университете Нью-Йорка (CUNY). Его профиль – этнография и психология. Еще в 1970-е годы Родригес, широко известный в общественных и политических кругах Нью-Йорка, организовывал с помощью корпорации "Связь культур" семинары, к которым активно привлекал русскоязычную интеллигенцию из очередной волны массовой иммиграции, чем немало способствовал ее интеграции в Америке. С 1993 года он периодически ездил в Москву, где читал курс лекций в рамках культурного обмена и экономического сотрудничества. Ольга участвовала в этой работе как организатор и переводчик. Теперь они – одна семья в переносном и прямом смысле.

Чтобы утвердиться в статусе "просветительской и благотворительной некоммерческой организации, способствующей развитию русско-американской общины", центр не только расширяет реализацию начатых программ, но и открывает новые. В его планы входит, в частности, создание постоянного салона для смешанных русско-американских брачных пар, где они могли бы интересно проводить время и обмениваться опытом преодоления схожих проблем. Другая программа предусматривает комплекс мер по приобщению к русскому языку и культуре детей из России, ставших приемными в американских семьях. Примечательно, что с такой инициативой выступают многие усыновители.

Поделюсь некоторой информацией и о соседях по столу. Все разместившиеся за ним американцы (считаю таковыми тех, кто учится в американском университете либо окончил его) явно принадлежали к поколению "детей", рядом с которыми мои соотечественники (назову их так) скорее тяготели к поколению более опытных "отцов", что в общем неудивительно. Несмотря на последнее обстоятельство, Светлана Гринберг – в прошлом инженер из Львова, а ныне финансист – вовсе не утратила интереса ни к искусству, ни, как выяснилось, даже к горнолыжному спорту. Не менее интересную эволюцию совершила в иммиграции Майя Корсунская, соседка Светланы по району Вашингтон-Хайтс. Майя была доцентом Московского педагогического института – готовила учителей музыки. В Нью-Йорке она по-прежнему имеет дело с любимой ею музыкой, но в иной ипостаси. С ее помощью Майя, работая в лечебнице, возвращает к эмоциональной жизни людей (в основном пожилых, но все чаще, к сожалению, и среднего возраста), страдающих болезнью Альцхаймера. Оказалось, что когда люди, совсем будто бы утратившие память и способность к общению, слышат мелодию любимой песни своей молодости, они нередко вспоминают ее, и к ним постепенно возвращается память и дар речи. Майя оказалась среди пионеров этой чудодейственной "музыкальной терапии".

Наташа Шамис – 20-летняя студентка 3-го курса Барнард-колледжа, где она специализируется в компьютерных науках. Интересно, что, рассчитывая через год стать бакалавром, Наташа намерена продолжить свое образование в юридической школе – в сфере, казалось бы, далекой от компьютерных дел. В Нью-Йорк семья Наташи переехала, когда ей было всего пять лет. Тем не менее по-русски она говорит бегло. Утверждает, что это заслуга родителей и старшего брата. Отвечая на вопрос о том, только ли влиянием семьи объясняется столь активный интерес ее, по существу уже американки, к русской культуре, Наташа назвала еще ряд причин. Во-первых, русская литература, музыка и изобразительное искусство по праву занимают видное место в ряду великих мировых культур. Во-вторых, этот интерес Наташи усилился после ее поступления в престижный женский Барнард-колледж, где существует превосходная кафедра славистики. В-третьих, среди студенток этого колледжа немало выходцев из семей, живших в странах бывшего Советского Союза. Впрочем, примерно треть студентов (а также их приятелей, преподавателей и бывших студентов), приходящих на вечера "Ассоциации русской культуры" в Барнард-колледже, где Наташа Шамис является президентом, вовсе не имеют российских корней.

Интересна судьба еще одного нашего соседа – Мэттью Гриффита, который являет собой пример как раз того парня, кто не имеет никаких российских корней, но увлекается русской культурой. Мэтт вырос "в глубинке" – в штате Вашингтон. В 2001 году – сразу по окончании тамошнего колледжа – он решил поработать в другой глубинке. На сей раз это была школа при детском доме в Вологде, где Мэтт целый год преподавал английский язык русским сиротам. Ныне работает в Бруклине, где помогает получить аттестат зрелости трудным подросткам, ранее бросившим учебу, а теперь приходящим по вечерам на занятия в заведение, какое у нас назвали бы "школой рабочей молодежи".

С Мэттом на вечер пришла его коллега по бруклинской школе с трудной для моего уха фамилией Шривинивас, но зато вполне привычным именем Елена. Объяснение оказалось простым: родом Лена из Крыма, училась в Киеве, потом – по студенческому обмену – в "Колумбийке". Вышла замуж за индийца. Ее смуглокожий супруг Раджив сидел тут же. Как и Елена, он – молодой специалист, врач-терапевт. Ныне проходит резидентуру при больнице "Бет-Исраэль". Когда, принимая во внимание "нездешнюю" внешность Раджива, его спросили "откуда, мол, родом", он невозмутимо ответил: "Из Огайо". Такова Америка!

Организаторы заблаговременно позаботились о тех, кто испытывает трудности при восприятии русской либо английской речи. Один из микрофонов на вечере был отдан в распоряжение Линн Виссон – высококлассного переводчика-синхрониста из ООН, в прошлом профессора Гарвардского и Колумбийского университетов, активной участницы культурного обмена между США и Россией, автора книг о смешанных браках и проблемах переводов с английского. В этих изданиях Линн (она же Елена) обобщила не только чужой, но и собственный жизненный опыт. Ее дедушка переехал из России во Францию в годы Первой мировой войны, а родители совершили побег из Франции в Америку в годы Второй мировой. Вообще ее история заслуживает отдельного повествования.

По-своему уникальна судьба ее супруга Бориса Раббота. В течение ряда лет он был ближайшим сотрудником Алексея Румянцева – главного редактора газеты "Правда", затем вице-президента Академии наук СССР, возглавлявшего в ней Отделение общественных наук и Институт социологии. Раббот работал ученым секретарем в этом отделении и завсектором в названном институте. Был вхож в круг советников Леонида Брежнева. Тогда генсек твердо стоял у государственного штурвала и далеко еще не был тем маразматиком, каким его запомнило большинство современников. Однако людей проницательных уже тогда возмущали перегибы и извращения, ставшие вполне очевидными в разгар застоя.

Вскоре после своего переезда в Америку Борис Раббот обратился к Брежневу с открытым письмом. Написанное в доброжелательном тоне, оно выглядит как попытка помочь генсеку учесть уроки "Пражской весны", обратить его внимание на перекосы, чтобы решительнее избавиться от них и придать социализму "человеческое лицо". К 60-летию Октября это письмо было опубликовано в New York Times Magazine.

Некоторые тезисы письма и теперь читаются с интересом. Например, такой: "Из закрытых источников вам известно, что неуклонное падение жизненного уровня в Советском Союзе вызвано главным образом тем, что около двух третей из общего числа его промышленных предприятий работают на "оборонку". Советское руководство опасается, что любая экономическая реформа может ощутимо ударить по военно-промышленному комплексу и лишить работы огромные массы людей. Рост безработицы может привести к беспорядку и волнениям на улицах. Для вас с вашей приверженностью к "дисциплине" и "порядку" подобное может привидеться лишь в кошмарном сне. Чем занять этих безработных?" Недавнее прошлое, да и настоящее ряда стран СНГ показало, что данные опасения не были лишены оснований. Однако проблемы, решение которых затягивается, увы, имеют обыкновение усугубляться.

Или такое меткое уточнение: "Американская оргтехника поступала на советские предприятия при отсутствиии важного условия, необходимого для ее нормальной работы, – рыночной экономики. Такая "американофилия" подобна наведению западного глянца на рваную советскую обувь с торчащим из нее пальцем".

Наконец, тезис с аргументацией, публично обнажающей государственный антисемитизм эпохи застоя: "Ваше обеление сталинизма возродило сталинистскую дискриминацию евреев в профессиональной, академической и политической жизни. Видимо, в этом – одна из главных причин, порождающих желание многих из них эмигрировать. Насколько я знаю, лично вы не антисемит, но многие из ваших клевретов таковыми являются. Притом настолько реакционными, что зачисляют в евреи всех либералов. Поэтому одну из групп ваших экспертов функционеры из ЦК называют "жидовской бандой", хоть в ее составе нет ни одного еврея".

Уже сама аудитория, состоящая из таких интересных людей – разных, многоопытных и только вступающих во взрослую жизнь, но неизменно интеллигентных и дружелюбных – неизбежно становится настоящим культурным центром.