Лия Ахеджакова недовольна внешностью, Общество



Лия Ахеджакова

В труппу Московского театра "Современник" Лия Ахеджакова была принята в 1977 году и уже долгое время является там одной из ведущих актрис. Ахеджакова признается, что недовольная своей внешностью. Она, что называется, бережет лицо: не снимается в рекламе, дорожит своей актерской репутацией. И тут вдруг снялась в сериале. Зачем?

Этот вопрос задал Лии Ахеджаковой корреспондент газеты "Антенна".

- Мне была интересна работа над "Пятым ангелом", - говорит Лия Миджидовна. – Не могу судить о картине в целом, но история семьи главного героя, в которой кроме меня участвуют Филозов и Юрский, хорошо написана. Хотя историй про олигархов было к тому моменту немало видено и читано.

- Вы сыграли мать человека, из которого вырос негодяй. Несут ли родители ответственность за то, что спустя годы получается из их детей?

- Я сыграла прежде всего несчастную мать, у которой погибли все сыновья и только один, поздний ребенок, выжил. Моя героиня – очень хорошая мама. Что касается ответственности… За меня мои родители точно не несут ответственности, потому что я очень своевольный человек, никогда их не слушаюсь, и то счастье, которое они предлагали, мне счастьем не казалось.

Мы прожили жизнь в разных эпохах. Их жизнь была порядочная, честная и до предела нищенская. Это было существование на пределе. А мне удалось пожить без советской власти, в более динамичное время.

- Неужели современная эпоха близка вам по духу?

- Безусловно, это время мне ближе, чем застой, любой застой. Он порождает настроение, что все бесполезно, что это никогда не кончится. Страшнее застоя только война…

- Отец живет вместе с вами?

- Нет, отдельно. На даче живем вместе, но в большом доме. На маленькой площади мы бы не ужились – каждое сообщение по радио вызывает войну между нами. Я помню, как он пришел посмотреть спектакль "Квартира Коломбины", которым я очень гордилась. После представления я ждала его в машине. Вышел, сел – молчит. Потом вдруг как взорвется: "Ты себе не представляешь, что сегодня устроил Бурбулис!"

- Ваши героини очень часто не устроены в быту. Насколько вы им сочувствуете и разделяете их проблемы?

- Может, это штамп такой на мне лежит? Хотя в спектакле "Мы едем, едем, едем" в "Современнике" я играю женщину-"челнока", которая грудью пробила себе дорогу к квартире, к хорошей мебели. Она не смогла преодолеть личную неустроенность, но с бытом у нее все в порядке, и это ее собственная заслуга, она настоящий борец… В глубине души все, что играешь, живет в тебе, как вирус, на клеточном уровне.

- Неумение толкаться локтями мешает в жизни?

- Наоборот, помогло сохранить доброе имя и отношение зрителей, которых я с роду не обманывала. Притворяться на экране кроткой овечкой, а в жизни иметь зубы как у динозавра... Нет, у динозавров зубов не было… Ну, как у тигра клыки – это большая обманка.

- А образ "женщины не от мира сего" – художественный или это часть реальной жизни?

- У меня немного таких героинь – ну в "Гараже". А, например, Шурочка из "Служебного романа" ох какая цепкая дамочка, все знает про то, как выживать. Я сама человек этого мира, я раскрыта ему и впитываю все с интересом, хотя стараюсь не впускать в себя вирусы, которые во мне и так присутствуют.

- Вы любите экспериментировать с внешностью?

- Для этого нужно иметь внешность, которая легко трансформируется, а моя этому поддается с трудом. Иногда попадается роль, где можно надеть парик и сильно себя изменить, но чаще всего я выхожу со своими лицом и прической, а меняюсь только изнутри. Даже когда пытаюсь что-то сделать с прической и показываю это режиссеру, слышу: "Немедленно убрать!"

- То есть вы внешностью недовольны?

- А вы догадайтесь… Я критически отношусь к своим внешним данным, они мне очень мешают. Если бы мне дать другое лицо, другой рост, я бы и роли играла другие. Моя внутренняя жизнь предполагает несколько иные внешние данные. Но мои внешние данные предлагают другую внутреннюю жизнь. Другая "обертка" дала бы мне более широкий круг творческих возможностей…